Часть 1. «Мы пересмотрели рабочую схему деятельности Федерации, поставив в центр массовость»

С. Ш.: Андрей, каковы впечатления от прошедшего семинара?

А. В.: Зафиксирую несомненный шаг вперед с точки зрения культуры и глубины обсуждения по сравнению с первым семинаром, который мы проводили полтора года назад.
Для подобного формата работы участникам очень важно иметь достаточный масштаб размышлений, экспертный опыт и собственное видение будущего. Я отметил в своем вступительном слове, что для меня именно таково позиционирование подобного события – это экспертно-стратегический семинар. Как руководитель Федерации, я отбираю и приглашаю экспертов в той или иной области и рассчитываю в ходе обсуждения на их опыт и знания.

Мы специально проводим подобный семинар отдельно от ежегодной конференции ФАР. Семинар – это рабочее мероприятие, где разрабатывают проекты решений, которые потом выносятся на обсуждение общественности, а затем на утверждение конференции.

С. Ш.: На совещании работали целые группы, и каждая вела какое-то свое направление. Работа каких групп показалась наиболее плодотворной и имеющей потенциал для претворения в жизнь?

А. В.:Результаты работы всех групп были важны по-своему. Кому-то удалось заметно продвинуться в понимании темы, кто-то обозначил в своем выступлении, что над данным вопросом нам еще работать и работать.
Например, группа «Горные гиды», обсуждавшая создание ассоциации и устройство школы горных гидов в России. Несмотря на то, что за последние два года мы уже несколько раз обсуждали с гидами их ситуацию и пути взаимодействия с ФАР, никакой ясности ни у меня, ни у нашей команды не было. Сейчас у нас есть понимание того, какая школа гидов нам нужна и как она должна внедряться. Чуть хуже понимание про ассоциацию гидов, но то, что она нужна, мы зафиксировали.

Еще раз хочу отметить: год назад у нас не было никакого понимания о развитии института горных гидов, полгода назад ситуация стала чуть прозрачнее, а сейчас у меня уже есть ясная схема. Это наиболее явный результат работы группы, проведенной, безусловно, как до семинара, так и во время него. Замечу, что этот результат достигнут, в первую очередь, благодаря Федору Фаберову, Сергею Зон-Заму и Николаю Веселовскому.

Второе: считаю, что в группе «Управление» мы сделали ощутимый шаг вперед, обсуждая проект нового Устава ФАР. Это немножко скучноватая для обычных людей тема, но она очень важна для всех, кто занимается организацией альпинизма – руководителей секций, клубов, городских и областных федераций. Мы фактически предложили кардинальную модификацию существующей схемы управления, которая открывает ряд новых возможностей как для членов федерации, так и для правления.

Это выразилось в том, что мы привели новый Устав в соответствие с действующим федеральным законодательством в сфере общественных организаций и физкультуры и спорта. Теперь декабрьской конференции будет предложено принять ряд ключевых решений по новому Уставу: членами ФАР теперь могут быть только юридические лица в статусе общественных организаций; право голоса помимо региональных федераций альпинизма получат клубы и секции; расширен перечень прав президента; альпинистам вместо индивидуального членства будет предложено индивидуальное участие и т. д.

С проектом нового Устава все желающие смогут ознакомиться на сайте Федерации.
В-третьих, отмечу грамотную и четкую работу группы военных специалистов, которые обсуждали тематику прикладной горной подготовки. Их доклад был, пожалуй, самым кратким и понятным.

С. Ш.: Доклады каких групп вызвали больше всего вопросов?

А. В.: Самым противоречивым был, на мой взгляд, доклад группы «Спорт высших достижений». Не буду лукавить: я знаю, что ситуация внутри нашего спортивного крыла противоречива, и не ожидал, что мы легко разберемся с этим самым дискуссионным на сегодняшний день вопросом. Конечно, мы не останавливаемся: по-прежнему будем проводить чемпионаты, заниматься их модификацией, но ясной и понятной всем модели – как должна быть устроена альпинистская спортивная деятельность федерации и куда ей развиваться – у нас сейчас нет.
Среди нашей спортивной элиты нет консенсуса, поэтому мы можем пойти, говоря образно, и влево, и вправо, и куда угодно. Я рассчитываю, что лидеры спортивного направления договорятся между собой и выработают внятную и логичную модель.

Пятое – инструкторы. Признаюсь честно, я рассчитывал на большую глубину и шаг вперед в понимании инструкторской подготовки. Меня по-прежнему не удовлетворяет ни качество, ни перспектива работы, которая сейчас есть.

Да, появление три года назад Центральной школы инструкторов – безусловно шаг вперед относительно недавнего прошлого. Но мне бы хотелось, чтобы Иван Душарин и его команда, достигнув определенного уровня в интеллектуальном, управленческом плане, стремились перейти на новую высоту. Но я этого пока не увидел. А ведь во многом именно на инструкторах альпинизма держится массовость. Федерации крайне необходим общественный институт инструкторов альпинизма, отвечающий вызовам и требованиям современного альпинизма.

И отдельно хочется остановиться на докладе группы «Массовость». Хорошо, что мы сумели вскрыть проблемы этого направления, но ни одного решения пока не последовало, у нас опять-таки нет ясного взгляда в будущее. Хотя я отмечу, что старая идея о развитии детско-юношеского направления сейчас «заиграла» по-новому, и мы будем вкладываться в это направление. Я очень рассчитываю, что Алексей Слотюк, президент московской федерации альпинизма и скалолазания, войдет в состав правления ФАР и займется развитием массовости в масштабах всей страны.

С. Ш.: Существует мнение, что ФАР не придает значения развитию массовости и сосредотачивает свою деятельность на спорте высших достижений, чемпионатах, школах, гидах, жетонах. Но ведь если не будет массы рядовых альпинистов, кому станут нужны эти инструкторы, кто будет участвовать в чемпионатах?

А. В.: Все перечисленные дела Федерации: школа, жетон, хижины, гиды – это совершенно новые направления, которые мы начали развивать совсем недавно. И вся эта работа, в итоге, направлена на развитие массовости в альпинизме и является ее фундаментом. Другой вопрос, что мы развивали массовость опосредованно, через названные выше инструменты, и впервые обозначили, что Федерация делает привлечение людей к занятиям альпинизмом приоритетным направлением своей работы.

Если говорить про спорт, то для меня лично спорт в Федерации – не самое главное направление работ. То есть, спорт очень важен – я не могу себе представить Федерацию без спортивной работы, но, тем не менее, это далеко не единственная ее забота.
Вот такова точка зрения. Если при этом до сих пор сохраняется чувство, что Федерация занимается только спортом высших достижений и не занимается другими вопросами – я с этим не согласен. Возможно, лет пять назад так и было, но сейчас у Федерации очень широкое поле деятельности с разными направлениями деятельности.

С. Ш.: Все-таки, это не столь мой личный аргумент, сколько, еще раз повторяю, существует мнение, которое я слышал с разных сторон, что федерация сосредоточилась на каких-то одних вопросах и запустила другие, не менее важные. И, соглашаясь абсолютно с тем, что вот все, что перечислено выше, можно поставить в заслугу Правлению и президенту, что это все действует, тем не менее, мне кажется, что, опять-таки, с учетом этих мнений со стороны, рядовой альпинист третьего-второго разряда – он несколько обижен тем, что не о нем звучит нотка заботы в голосе нашего руководства. Что может сделать Федерация для рядовых альпинистов?

А. В.: Когда у меня или у тебя был третий или второй разряд, ты ведь, если честно, разве знал и задумывался о существовании центрального органа, который принимает какие-то далекие-далекие для тебя решения?.. Мы не знали о существовании и работе какого-то там Правления. Просто общались, тренировались, ездили в горы. Более того, я дошел до мастера спорта, ни разу не пересекаясь ни с кем из людей высшего звена управления в альпинизме. И только когда позже я стал членом сборной команды страны, тогда познакомился со всеми «верхними эшелонами».

В работе с новичками и младшими разрядниками у Федерации есть только нормативные рычаги: правильные разрядные нормы, правильная организация сборов и работы альплагерей, правильные хорошие инструкторы. То есть, я могу работать не непосредственными, а опосредованными инструментами и до каждого конкретного альпиниста в этом плане я точно не дотянусь.

Понимая суть вопроса, скажу, что у меня даже нет большого идеологического или морального послания, который я должен был бы адресовать альпинистам-разрядникам. Разве что сказать им: «Ребята, мы работаем на то, чтобы создать для вас комфортные и безопасные условия для занятий альпинизмом. Чтобы инфраструктура и специалисты, с которыми вы сталкиваетесь в горах, были на хорошем качественном уровне».

На совещании в разрезе массовости были подняты вопросы детско-юношеского альпинизма (в том числе, и детско-юношеского спорта), которыми мы раньше не занимались в принципе. В связи с чем я пересмотрел рабочую схему деятельности Федерации и объявил о смене приоритетов.

Подчеркну еще раз по поводу массовости: пока у Федерации нет четкой программы действий. Но именно поэтому мы и выносим работу по развитию массовости на центральное место. Эти вопросы теперь будут находиться в центре внимания Правления, исполнительной дирекции и меня лично. Нам предстоит оперативно определиться с программой действий, и через 2-3 года мы должны получить и предъявить сообществу первые результаты этой работы.

С. Ш.: Ввернемся к этому больному – конфронтационному, как показало совещание, – вопросу большого спорта. Забеги на Эльбрус и соревнования связок превращаются в реальность – в самостоятельные спортивные дисциплины, с разрядами и чемпионатами. Как это понимать?

А. В.: Это не столько конфронтация, сколько две точки зрения, два видения, две модели, которые сейчас борются за ресурсы и за право считаться правильными.

Первая модель (модель Одинцова) – это один класс соревнований, один чемпионат, один чемпион, один канал продвижения.

Вторая модель (модель Шабалина) – диверсификация, много чемпионатов, много дисциплин, присвоение мастера спорта в каждой из них.

Вот на этом совещании Михаил Дэви представил большую модель – пять уровней чемпионата по восьми видам, примерно 40 соревнований, из которых Федерация должна проводить, или участвовать в проведении 24 (это чемпионаты России и международные соревнования). Скажу честно, я вижу плюсы и минусы как в одной, так и во второй модели. Здесь я бы хотел принять позицию нейтральную, исходя из сервисной идеологии. То, что нужно спортсменам, то и будет поддерживать Федерация.

Но ситуация такова, что спортсмены не могут между собой договориться о том, что им нужно и принять какую-то одну модель, считая ее главной. Вплоть до того, что Саша Одинцов попросил меня принять административное решение по этому вопросу. Мне этого делать совсем не хочется, я постараюсь не принимать никаких административных решений по этому вопросу, буду тянуть до последнего. Буду ждать, когда эта модель спорта сформируется и сама заявит о себе.

С точки зрения демократичности процесса, я считаю, что это живой, творческий, нормальный процесс. Пусть люди сами задумаются. Не кто-то им сверху скажет, а сами задумаются, в каком соревновательном альпинизме они хотели бы жить. Тем более если в элитной группе – среди спортсменов одного возраста существуют такие полярные точки зрения, надо подождать и не спешить все ломать в угоду одной или другой модели.

Мы сейчас фактически работаем в пилотном режиме. Мы даем возможность реализоваться другим подходам, другим типам соревнований. Не в жанре немедленного проведения чемпионата мира или чемпионата России, а в жанре кубка или соревнований ФАР, соревнований федераций.

С другой стороны, Одинцов сумел провести в этот раз свое решение о резком усилении спортивного начала в главных соревнованиях, включив 3 балла, набранные в очных соревнованиях, в качестве обязательных для выполнения мастера спорта. Это очень серьезное изменение; это точный, сильный шаг в области спорта высших достижений.

С. Ш.: Не обидно, что звание мастера спорта по альпинизму будет даваться за виды активности, которые не являются альпинистскими по сути? Участникам забегов не обязательно достигать вершин. И уж тем более об этом нет разговора в соревнованиях связок где-нибудь в Кисловодске…
Чтобы получить звание мастера, нужно выиграть забег на Эльбрус и пройти маршрут 6-й категории. Не кажется ли это абсурдным и не скажется ли это на потенциальных участниках, на их количестве? Ведь людям надо выполнять альпинистскую программу, дойти до «шестерки» – это серьезно, и в то же время ломаться на каких-то еще забегах или скальных стенках. Нет ли тут противоречия?

А. В.: Я думаю, что ты привел очень мягкий пример с забегом на высоту. Все-таки очень близко к горовосхождениям – и альпинистская нагрузка, и техника. Здесь можно привести другой пример, уже существующий много лет – ледолазание. Практически гимнастический вид спорта, и в нем становятся мастерами спорта по альпинизму международного класса, практически ни разу в жизни не побывав в горах. И это существующая практика.
(Как ремарку вставлю, что это многим не понятно и многих возмущает).

Ответ у меня такой: это историческая развилка – либо посвятить все усилия только альпинизму и все остальное отбросить, либо диверсифицироваться и пытаться обслужить многих. Мы пошли вторым путем, и отсюда получили результат, вполне ожидаемый.

Я к нему отношусь без возмущения – ведь звания будут получать согласно правилам. Да, у определенной части людей есть желание и цель: получить спортивное звание в том виде деятельности, которым он занимается. Большей части людей – фрирайдерам, ски-турщикам – это не нужно, они участвуют в соревнованиях или просто в этой деятельности не за звания. И как альпинисту мне не обидно.

С. Ш.: Но ведь это нивелирует, в какой-то степени принижает это мастерское звание именно по альпинизму. Почему бы не бороться и Павлу Шабалину, и Правлению за то, чтобы был разработан именно новый вид спорта, со своими мастерскими критериями и квалификациями?

А. В.: Критерии у них свои, правила свои – у них только название совпадает: «альпинизм». Я вообще бы сказал, что это временно-историческая ситуация. Если эти дисциплины крепко встанут на ноги, они захотят либо отделиться, либо, как ты правильно сказал, разработают свое имя, и будет «мастер спорта по ледолазанию». Пока это вот такой переходный этап; он может длиться и много лет.
Я не боюсь девальвации звания: малое не может девальвировать большое.

С. Ш.: Итак, тезис в том, что на этой развилке мы пошли по пути наращивания своих рядов, расширения активности и вовлечения в нее большего количества людей. Но ведь во всех этих дисциплинах будут принимать участие одни и те же люди – те же самые альпинисты, которые и на вершины бегают, и лазают по скалкам, и где-то ледолазанием занимаются. В чем же тут расширение состава участников соревнований, откуда к нам придут новые люди?

А. В.: Ну, по практике и эмпирическому опыту, как правило, через какой-то период люди начинают тратить время только на одно занятие. Так что такая постановка вопроса – это выражение сомнения по поводу самой идеи диверсификации и расширения состава Федерации.
Но это, еще раз повторю, самый главный стратегический выбор, который мы делаем уже несколько лет – «кто мы?».

Большая федерация с разнообразными типами деятельности и разного рода людьми, находящимися под одной юридической крышей? Или мы – монофедерация, занимающаяся одной монопрофильной деятельностью с очень жесткими критериями?

Я голосую за первый вариант, поэтому это точно соответствует моему видению и моей концепции.

Ты можешь задать другой более глубокий вопрос: а почему так? Я считаю, что наша деятельность – альпинизм – имеет, образно выражаясь, миссионерскую составляющую.

То есть, для меня, например, не является миссией обслужить спортсменов и наладить их спортивную жизнь. Для меня, как президента ФАР, это не так уж и важно. Такая цель не драйвит меня, не возбуждает, не заставляет работать с интересом и искать интересные решения.

Совсем другое дело – построить в стране массовую и авторитетную организацию альпинистов, людей, приобщенных к горам.

Мне, и как президенту ФАР, и как лидеру сообщества, хочется, чтобы Федерация была массовой организацией, которая делала людей, извини за пафос, лучше и умнее, интеллигентней и интеллектуальней. Я уверен, что альпинизм как деятельность этому очень способствует.
И если будет не десять, а сто тысяч членов ФАР, то я считаю, что, как президент Федерации, принес пользу своей Родине.

С. Ш.: Пару слов о больших альпинистских амбициях и планах – о чемпионате мира. Какова сейчас ситуация, надежды, каковы наши шаги к его воплощению?

А. В.: Честно признаюсь, это была не моя инициатива – это серьезная инициатива спортсменов. Для меня это не было приоритетом, но таковой страстью меня заразил и Саша Одинцов, и Паша Шабалин, и другие коллеги. И сначала я скептически относился, зная отношение англо-саксонского сообщества в UIAA ко всякого рода соревнованиям в альпинизме.

Что мы уже сделали? Удивительно, но идея не получила тотального отторжения в UIAA. Когда я три года назад первый раз об этом говорил с президентом UIAA Майклом Мортимером в Японии, он только кивнул головой и пошел дальше. Но теперь эта идея уже не встречается в штыки; нас спрашивают: «Как? Когда? Давайте мы сделаем информационную кампанию на сайте». UIAA пока еще не ассоциирует себя с этой деятельностью, но уже никак не сопротивляется; более того, готова в той или иной мере благосклонно к этому относиться.

Для меня это амбиция – потому что это русская инициатива. Хочется внести свой вклад в мировой альпинизм. Мы имеем отличную традицию, уникальную традицию, которую никто не имеет. Я знаю, над этим некоторые подтрунивают и посмеиваются, но, давайте честно скажем, в советское время именно спортивный альпинизм вывел на орбиту огромное количество как классных восхождений и новых маршрутов, так и людей.
Нам нужно сделать первый шаг, договориться в масштабе СНГ об этой деятельности (я не считаю это сверхсложной задачей) и так проводить следующие соревнования, привлекая зарубежные связки и команды, чтобы шаг за шагом распространить это влияние.